Что-то с памятью его стало
Sep. 7th, 2016 02:14 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
persona_grataПутин теперь не помнит не только размеры собственной зарплаты, которую, по его признанию на Прямой линии, ему в конвертике приносят, а он даже не знает, сколько там.
Он все чаще не помнит собственных слов, а еще забывает ключевые показатели экономики.
Подборка августейших провалов памяти с сайта Слон.
Дорогая нефть
Сохранение нефтяных цен на уровне $80 за баррель означает крах мировой экономики: экспортеры нефти перестанут ее добывать. С таким апокалиптическим прогнозом российский президент выступил осенью 2014 года. Разумеется, он не верил, что подобный сценарий отвечает чьим-либо интересам, а следовательно, нефть снова должна пойти вверх. «Думаю, она вырастет», – сказал тогда Путин.
Конечно, он был не одинок в своих заблуждениях.
Но удивителен здесь не сам прогноз, а реакция Путина, когда два года спустя ему о нем напомнили.
Президент заявил, что не помнит, как мог сказать то, что сказал: «Если я говорил, что добыча нефти прекратится, то я ошибался. Правда, не помню, где я это сказал, видимо, сгоряча, но, по‑моему, я даже такого и не говорил, но может быть, не помню этого».
Низкая инфляция.
Путина, судя по его выступлениям, всегда беспокоили высокие темпы роста цен в стране. В августе 2008 года, перед самым кризисом, президент объявил инфляцию «недопустимо высокой» (речь шла о 9,5%, по итогам года цифра выросла до 13%). А три года спустя рассказал немецкому бизнесу, с представителя которого встречался, о планах снижения российский инфляции до 3–3,5% в «краткосрочной или среднесрочной перспективе» (на деле темпы роста цен не опускалась ниже 6%, а по итогам последних двух лет составили – 11,3% и 12,9% соответственно).
В бытность премьером Путин говорил об инфляции на бесчисленных заседаниях правительства, а борьбу с ней считал «приоритетной задачей». Но в какой-то момент президент, по-видимому, утратил интерес к динамике цен, вечно выходящей из-под контроля властей, – и устал следить за все менее реалистичными планами ее обуздания.
Во время своего выступления на прошлогоднем форуме «Россия, зовет!» Путин не смог вспомнить целевые показатели по инфляции без подсказки главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной. «Министерство экономического развития <…> говорит, ничего страшного, если параметры инфляции будут чуть-чуть повыше. Мы планируем в следующем году 3%, да?.. Ой, 6%?.. А в последующие годы, да – 4–5%», – гадал Путин, пока Набиуллина, по свидетельствам очевидцев, энергично суфлировала президенту.
Бездонные резервы
Путин совершенно не обязан знать точные данные о золотовалютных резервах страны, которые периодически меняются. И все же вполне естественно помнить хотя бы приблизительный размер ЗВР. Ведь это залог финансовой стабильности и независимости, о которой так печется президент. Однако сведения, приведенные Путиным в январском интервью немецкой газете Bild, сильно разошлись с действительностью. По словам главы государства, золотовалютных резервов у российского ЦБ «за 300 миллиардов [долларов]». Ко всему прочему, добавил Путин, в двух резервных фондах правительства еще в общей сложности находится $150 млрд. Итого, исходя из расчетов Путина: $450 млрд.
Объем золотовалютных, или международных резервов РФ президент в целом оценил верно, – в январе текущего года он составлял около $370 млрд. Но средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния прибавил к этой цифре зря: большая часть этих фондов и так входит в состав ЗВР. Знал ли об этом президент и просто запамятовал или не знал и заблуждался, так и осталось невыясненным.
Примечательно, что Путин не раз ошибался, рассуждая о комфортном уровне суверенных резервов. В ходе последней «прямой линии» президент попытался успокоить страну словами о том, что деньги на черный день есть и их по-прежнему много. «Резервы ЦБ (то есть ЗВР – Slon) на уровне начала 2014 года, даже чуть больше: были $385,5 млрд, а стали $387 млрд… Резервный фонд и Фонд национального благосостояния уменьшились, но на очень незначительную величину», – рассказывал Путин, по обыкновению не сверяясь с конспектом.
В действительности международные резервам в тот момент, когда о них говорил глава государства, было далеко до цифр начала 2014 года (соответственно $387 млрд против $509,6 млрд). «Очень незначительная величина», на которую сократились перечисленные Путиным фонды, составила аж 42%. Например, сокращение Резервного фонда ($50,6 млрд на 1 апреля 2016 года) оказалось более чем чувствительным, если сравнивать его с началом 2014 года ($87,38 млрд).
Конец рецессии
Путин не любит вспоминать о просчетах в собственных экономических прогнозах, и, кажется, ничто не заставит его признать ошибку. «Будет отскок в плюс, так как мировая экономика будет расти. При самом неблагоприятном сценарии текущая ситуация продлится года два», – уверенно заявил президент на итоговой пресс-конференции 2014 года.
Ровно через год – когда российская экономика вовсю катилась по наклонной (по итогам 2015-го падение ВВП составило 3,7%) – президенту напомнили его слова, но Путин обернул их в шутку: обстоятельства, мол, изменились, и черная полоса («самый неблагоприятный сценарий») видится теперь белой.
При всем любви к конкретике Путин с тех пор не ставил четких сроков выхода страны из затяжной рецессии. Его новая тактика – говорить о благополучном прохождении пика, или «дна» кризиса даже тогда, когда само российское правительство ожидает долгого и неуклонного падения доходов федерального бюджета. Впрочем, вряд ли Путин в точности знает его параметры. А, может, просто забыл.
Он все чаще не помнит собственных слов, а еще забывает ключевые показатели экономики.
Подборка августейших провалов памяти с сайта Слон.
Дорогая нефть
Сохранение нефтяных цен на уровне $80 за баррель означает крах мировой экономики: экспортеры нефти перестанут ее добывать. С таким апокалиптическим прогнозом российский президент выступил осенью 2014 года. Разумеется, он не верил, что подобный сценарий отвечает чьим-либо интересам, а следовательно, нефть снова должна пойти вверх. «Думаю, она вырастет», – сказал тогда Путин.
Конечно, он был не одинок в своих заблуждениях.
Но удивителен здесь не сам прогноз, а реакция Путина, когда два года спустя ему о нем напомнили.
Президент заявил, что не помнит, как мог сказать то, что сказал: «Если я говорил, что добыча нефти прекратится, то я ошибался. Правда, не помню, где я это сказал, видимо, сгоряча, но, по‑моему, я даже такого и не говорил, но может быть, не помню этого».
Низкая инфляция.
Путина, судя по его выступлениям, всегда беспокоили высокие темпы роста цен в стране. В августе 2008 года, перед самым кризисом, президент объявил инфляцию «недопустимо высокой» (речь шла о 9,5%, по итогам года цифра выросла до 13%). А три года спустя рассказал немецкому бизнесу, с представителя которого встречался, о планах снижения российский инфляции до 3–3,5% в «краткосрочной или среднесрочной перспективе» (на деле темпы роста цен не опускалась ниже 6%, а по итогам последних двух лет составили – 11,3% и 12,9% соответственно).
В бытность премьером Путин говорил об инфляции на бесчисленных заседаниях правительства, а борьбу с ней считал «приоритетной задачей». Но в какой-то момент президент, по-видимому, утратил интерес к динамике цен, вечно выходящей из-под контроля властей, – и устал следить за все менее реалистичными планами ее обуздания.
Во время своего выступления на прошлогоднем форуме «Россия, зовет!» Путин не смог вспомнить целевые показатели по инфляции без подсказки главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной. «Министерство экономического развития <…> говорит, ничего страшного, если параметры инфляции будут чуть-чуть повыше. Мы планируем в следующем году 3%, да?.. Ой, 6%?.. А в последующие годы, да – 4–5%», – гадал Путин, пока Набиуллина, по свидетельствам очевидцев, энергично суфлировала президенту.
Бездонные резервы
Путин совершенно не обязан знать точные данные о золотовалютных резервах страны, которые периодически меняются. И все же вполне естественно помнить хотя бы приблизительный размер ЗВР. Ведь это залог финансовой стабильности и независимости, о которой так печется президент. Однако сведения, приведенные Путиным в январском интервью немецкой газете Bild, сильно разошлись с действительностью. По словам главы государства, золотовалютных резервов у российского ЦБ «за 300 миллиардов [долларов]». Ко всему прочему, добавил Путин, в двух резервных фондах правительства еще в общей сложности находится $150 млрд. Итого, исходя из расчетов Путина: $450 млрд.
Объем золотовалютных, или международных резервов РФ президент в целом оценил верно, – в январе текущего года он составлял около $370 млрд. Но средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния прибавил к этой цифре зря: большая часть этих фондов и так входит в состав ЗВР. Знал ли об этом президент и просто запамятовал или не знал и заблуждался, так и осталось невыясненным.
Примечательно, что Путин не раз ошибался, рассуждая о комфортном уровне суверенных резервов. В ходе последней «прямой линии» президент попытался успокоить страну словами о том, что деньги на черный день есть и их по-прежнему много. «Резервы ЦБ (то есть ЗВР – Slon) на уровне начала 2014 года, даже чуть больше: были $385,5 млрд, а стали $387 млрд… Резервный фонд и Фонд национального благосостояния уменьшились, но на очень незначительную величину», – рассказывал Путин, по обыкновению не сверяясь с конспектом.
В действительности международные резервам в тот момент, когда о них говорил глава государства, было далеко до цифр начала 2014 года (соответственно $387 млрд против $509,6 млрд). «Очень незначительная величина», на которую сократились перечисленные Путиным фонды, составила аж 42%. Например, сокращение Резервного фонда ($50,6 млрд на 1 апреля 2016 года) оказалось более чем чувствительным, если сравнивать его с началом 2014 года ($87,38 млрд).
Конец рецессии
Путин не любит вспоминать о просчетах в собственных экономических прогнозах, и, кажется, ничто не заставит его признать ошибку. «Будет отскок в плюс, так как мировая экономика будет расти. При самом неблагоприятном сценарии текущая ситуация продлится года два», – уверенно заявил президент на итоговой пресс-конференции 2014 года.
Ровно через год – когда российская экономика вовсю катилась по наклонной (по итогам 2015-го падение ВВП составило 3,7%) – президенту напомнили его слова, но Путин обернул их в шутку: обстоятельства, мол, изменились, и черная полоса («самый неблагоприятный сценарий») видится теперь белой.
При всем любви к конкретике Путин с тех пор не ставил четких сроков выхода страны из затяжной рецессии. Его новая тактика – говорить о благополучном прохождении пика, или «дна» кризиса даже тогда, когда само российское правительство ожидает долгого и неуклонного падения доходов федерального бюджета. Впрочем, вряд ли Путин в точности знает его параметры. А, может, просто забыл.